[lasuen]

Напишу-ка я что-нибудь тревожное. Вот читала сегодня утром статью http://www.zurinstitute.com/victimhood.html. Вообще, сайт чудесен, там много всего интересного, в частности, в сфере виктимологии. Почему мне это интересно? Потому что существуют люди, которых хочется ударить и которым хочется сделать больно. И мне хочется понять, почему именно они пробуждают во мне такие тревожные желания. Можно предположить, что у меня всё же есть некое диссоциальное расстройство личности (всё, что написано в википедии на эту тему, совпадает до неприличия), но такие громкие суровые слова только лишь снимут с меня ответственность, а это будет контрпродуктивно.

Итак, статья. Можно ли винить жертву? Можно ли обвинить в чём-то девушку, которая шла домой после клуба после полуночи в короткой юбке, на неё напал человек с плохими намерениями и нанёс психическую и физическую травмы? Статья весьма осторожная и типологизирует жертв по следующим категориям:

1) Non guilty-innocent victim
2) Victims With Minor Guilt
3) Victims who share equal responsibility with the perpetrators
4) Victims who are slightly more guilty than the offender
5) Victims who are exclusively responsible for their victimization.

Мой пример удобно попадает в пункт 2. В последний пункт среди прочих попадают курильщики, которые заработали рак лёгких (Показалось мне довольно забавным. Интересно, насколько вообще виктимен человек, который просто курит? Насколько часто он вызывает желание подойти к себе и поднести зажжённую сигарету к глазу и прожечь его насквозь?). Ну а также насильники, которых попросту убили за счёт самообороны. Всё честно.



В общем-то, всё просто. Чувство ненужности, вина, стыд, беспомощность, слабость, зависимость, низкая самооценка - весь этот букет в подарок тому, чей защитный (или скорее, беззащитный) механизм направил травму вовнутрь.

Как уже понятно с начала поста, я отношусь к тем, чей защитный механизм пошёл внешним путём. Мне не наносили каких-либо особо глубоких травм, ни физических, ни психических, но я часто находилась в ситуациях, где мне нужно было выбрать одну из сторон. Быть жертвой? Никогда. На вербальные атаки отвечала вербальными атаками, на физические отвечала или пыталась отвечать физическими. Не секрет, что унижение считается унижением только тогда, когда ты выбираешь быть тебе униженным или нет. Но если ты стоишь посреди комнаты с улыбкой на лице, когда очередной bully пытается задеть тебя прямо на глазах у ещё дюжины человек в несколько-минутном монологе из грязи и нечистот, - то тебе ничего не страшно.

Мне нравятся сильные люди. Они иногда вызывают некое соревновательское чувство, и хочется их победить в чём-нибудь, найти слабую сторону, доказать их неправоту или что-нибудь в этом роде, но если они вовремя показывают, что готовы не только ответить, но и атаковать в свою очередь, то потом наступает просто фаза уважения и приятного равенства. Так как у нас цивилизованное общество, а не бойцовский клуб, то обычно такое приятное равенство носит интеллектуальный характер. Я в восторге от людей, рядом с которыми я могу почувствовать себя глупо. Они вызывают желание вернуться после такой беседы домой и узнать всё - всё возможное - о том, о чём вы говорили. Критика и отрицательное мнение в таком случае - лучшие стимулы. Успех - это всегда скучно, это просто идти пешком. Поражение же заставляет бежать в гору.

Но вернёмся к виктимности. Ударить беззащитного человека - это, я так понимаю, из рода навязчивых состояний (obsessive–compulsive disorder). Это как при виде котёнка представлять, насколько легко будет сломить его шейные позвонки. Насколько вообще такая мысль патологична? Мне как-то кажется, что большинству из нас время от времени приходят такие мысли. Или вот стоишь рядом с кем-то около обрыва или на мосту и начинаешь думать, как легко будет его\её столкнуть. Виктимность же просто подсказывает того человека, которого столкнуть захочется ещё больше, чем какого-нибудь другого человека.

Что делать? Обращаться к специалисту. Перманентные стыд, вина и ненужность - крайне деструктивные чувства. Более того, эти перманентные чувства превращают одних людей в тех, кто может стать потенциальной жертвой людей вроде меня. С тех пор, как я вполне сознательно понимаю в себе эти побуждения, я стараюсь замечать их заблаговременно и действовать с минимальной разрушительностью.

Мне часто говорят, что у меня "не такое" лицо. Каждый раз, когда я спрашиваю, что с моим лицом не так, мне говорят, что оно или злое, или с обидой, или со злостью, или ещё с какой-нибудь эмоцией, которую я совершенно в этот момент не испытываю. Я могу просто думать о чём-то и быть довольно далеко от происходящего. Мне говорят, что я не слушаю, например. Мне что-то рассказывают, я иду рядом, потом человек замолкает и говорит, что я не слушаю. Я всегда слушаю. Я могу повторить в точности, что мне было сказано. Позже я поняла, что, по всей видимости, так как я не поддерживаю зрительный контакт достаточно часто, человеку кажется, что я думаю о чём-то своём.

Зрительный контакт. Он часто отнимает у меня лишний кусок кб. Я начинаю параллельно думать о том, что, дескать, окей, я буду смотреть на человека в течение секунды по нескольку раз в минуту. Иногда я забываю об этом и просто не смотрю. И мне говорят, что я не слушаю. Иногда я забываю и продолжаю долго смотреть на человека. И мне говорят, почему я так смотрю. Иногда я об этом не помню и всё как-то получается само собой. Иногда я слушаю человека вообще в напряжении и думаю о том, какое лицо мне нужно сделать, чтобы оно отвечало тому, о чём этот человек говорит. Всё это порой очень сложно.

Lack of empathy. Мне редко кого-либо жаль. Обычно мне жаль придуманных людей в книгах и на экране. Придуманных людей легко идеализировать, а идеализированных людей легко пожалеть. Настоящих людей жалеть тяжело. Разумеется, я понимаю, когда от меня ожидается эта эмоция, когда мне нужно сделать печальное лицо, сказать какие-нибудь обнадёживающие слова и так далее. Но чувствую я её крайне редко. Я не терплю жалость в свою сторону, поэтому мне крайне сложно осознать, что кому-то эта жалость нужна. Виктимным людям жалость, само собой разумеется, нужна. Вызывать жалость вообще полезно. Это один из самых лёгких способов манипуляции. Поэтому иногда у меня появляется ощущение, что мною пытаются манипулировать через жалость. Ещё чаще появляется уверенность, что так оно и есть. Это ведь так удобно.

Один человек как-то предположил, что у меня что-то вроде Аспергера. Это было и смешно, и грустно. Я сказала, дескать, жаль, что я не могу трёхзначные числа в голове множить в такое случае. Да и вообще не очень я люблю что-то множить. У меня были странные отношения с числами в детстве, или вот я чётные числа не особо люблю (в моём номере телефона из 10 цифр только 3 чётные, в моём домашнем адресе нет ни одной чётной цифры (за что я его очень люблю) - парковая-15, к. 1, п. 5, эт. 17, кв. 311). Ну и так далее. А когда ко мне в детстве подходили в песочницу дети и спрашивали "Как тебя зовут?", я часто просто отвечала "Никак". Как потом у меня складывались отношения дружбы и товарищества на протяжении 10 лет в 4х разных классах 3х разных школ остаётся загадкой. Я никогда в жизни не задавала вопрос "Как тебя зовут". Не могу вспомнить ни одного такого случая. Всё происходило как-то случайно, каждый раз я скорее соглашалась на общение, чем когда-либо его инициировала. Но никакого Аспергера у меня, конечно же, нет. У меня всё в порядке с метафорами и фигурами речи, я зачастую понимаю, что чувствует собеседник и т.д. У меня есть другие признаки, тем не менее. Мне абсолютно не нравится нарушение планов. Когда в университете отменяли пару, пусть даже самую скучную, мне всегда становилось плохо. Я не умею вот так внезапно придумать новый вид занятия на полтора часа. Я крайне редко соглашаюсь на какие-либо предприятия в тот же день. Плюс мои руки постоянно что-то крутят. Брелок с мельницей, кубик Рубика, ручки, карандаши... Если в руке ничего нет, то я в каком-либо ритме бью пальцами по какой-нибудь поверхности. Со стороны наверно похоже на что-то очень нервное. Но мне кажется, мне просто приятно. Но на этом совпадения заканчиваются. У меня нет патологического увлечения предметами, крайне узких интересов и прочего.

Последние три абзаца ушли далеко от виктимности, конечно. Мне всё же хочется думать, что я не самый плохой человек. Есть люди, которые мне по-настоящему нравятся. Придуманные, хах. Ладно, есть люди, которые мне немножко нравятся. Однако чем реже мы с ними видимся, тем больше они мне нравятся. Есть люди, которых я вообще никогда не видела, и моё к ним положительное отношение границ не знает. Ещё я позавчера снова сдавала кровь, в 10 раз. Мне кажется, моя кровь - это своего рода индульгенция. Эдакий вид страховки. Дескать, у меня есть в запасе хорошее дело, поэтому до следующего раза я гипотетически могу совершить какую-нибудь гадость. Интересно, многие ли занимаются этим с таким же чувством, неважно осознанным или не очень?

Похоже на исповедь. Зато такие вещи помогают. Скажешь вслух - и вроде как уже не так страшно.

@темы: society, cookies and biscuits