У меня в университете был замечательный преподаватель философии. На странице его
ФБ читаю следующую замечательную вещь:
Проблема сексуального контакта с другими представителями фауны ("зоофилия", "скотоложество") значительно сложнее с онтологической, эпистемологической, этической и юридической точки зрения, чем проблема гомосексуального контакта с представителем своего биологического вида.
Архаические табу на "скотоложество" не были проявлением заботы о животных. Этот запрет шел в одном ряду с другими мерами сексуальной репрессии, имевшей целью максимальный рост деторождения и обеспечение бесперебойного функционирования социальной системы, основанной на сексуальном контакте как поощрении за успехи в социализации. Нарушающий систему сексуальных табу - к примеру, практикующий мастурбацию - выходил из-под социального контроля. Легальным во многих культурах оказывался лишь полный отказ от сексуальных практик - такой отказ мог дать человеку право на особый социальный статус. Конечно, имела место и вульгарная ксенофобия, брезгливость, фобии загрязнения того или иного рода.
читать дальшеВ ньютоно-картезианской парадигме научной мысли сексуальный контакт с животным должен был бы рассматриваться как разновидность мастурбации - поскольку животные для Декарта и его последователей имели статус автоматов. Однако в социальной практике продолжали действовать табу премодерна.
При всем этом вегетарианство этического типа распространилось лишь в отдельных культурных регионах - к примеру, в индуистском ареале.
В остальных местах сложилась странная картина. Есть животных можно - заниматься с ними сексом нельзя. Равно можно убивать животных для многих других целей, держать в рабстве и эксплуатировать массой различных способов.
Эпоха Модерна по-новому поставила расовый вопрос - в частности, можно ли спариваться с представителями других рас? Католическая церковь еще на заре Нового времени признала индейцев людьми. Протестанты же, не имея единого центра принятия решений, долгое время отказывали представителям других рас в праве именоваться людьми. Видимо, сексуальный контакт с последними воспринимался ими как "скотоложество", да еще и чреватое рождением мутантов с неопределенным статусом (сходные опасения могли лежать и в основе архаического неприятия "скотоложества").
Современный же подход к рассматриваемой проблеме, избавленный от стереотипов прошлого, должен основываться на принципе обоюдной добровольности совершения действия в паре или более многочисленном коллективе. Сексуальный контакт с животными может, при подобном подходе, быть легализован только в том случае, если можно относительно достоверно установить, что представитель другого биологического вида вступает в контакт по доброй воле, свободно, без принуждения - и может засвидетельствовать свое согласие.
Очевидно, такое положение достижимо только при выходе на значительно более высокий уровень коммуникации между человеком и конкретным биологическим видом. Животное должно быть в состоянии понимать сделанные в рамках той или иной второй сигнальной системы (на том или ином языке) предложения вступить в сексуальный контакт, иметь возможность обратиться в органы защиты своих прав в том случае, если оно подверглось сексуальному насилию.
Короче, зоофилам следует для начала научиться полноценно общаться с представителями других биологических видов. Освоить их способы коммуникации и научить их своим - или выработать принципиально новые.
Однако этот подход, хотя и соответствует духу наступающей эпохи, пока не может быть реализован в полном объеме. Непонятно, почему заниматься сексом с животными нельзя, поскольку невозможно соблюсти права животного в полном объеме - но по-прежнему можно животных убивать, употреблять в пищу, содержать в заточении, ставить на них опасные для их жизни эксперименты. Несчастные зоофилы при таком раскладе выглядят жертвами архаических табу, плохо и несвязно мотивированных этически (поскольку этические постулаты размножения как долженствования, сексуальной репрессии как регулятора социальной жизни тоже стали архаическими, уступив место этике, основанной на иных принципах). При сохранении подобного положения вещей вводить в юридическую практику термин "сексуальные права животных" было бы верхом лицемерия.
Но лучше ориентироваться на высший принцип, чем равняться по последнему кораблю. Любой зоофил должен быть зоофилом в прямом смысле слова - бороться не за свое право вступать с животными в сексуальный контакт, но отстаивать их право на жизнь и свободу, расширять межвидовые коммуникативные пространства, передавать животным свои знания и в свою очередь учиться у них.
Желательно, конечно, чтобы навыки типа откусывания головы сексуального партнера самкой богомола в процессе копуляции человеческое сообщество не усваивало. По-моему, это перебор.